Ночью, вероятно, из-за жары мозг меня покинул.
Последнее, что помню в относительно сознательном состоянии, я сидела на неразложенном диване, завернувшись в пододеяльник, читала стихи Арбениной и ревела.
В бессознательной стадии меня потянуло писать. До сих пор страшно перечитывать. Хотя кое-что трезвое там было.
У тех, кто пишет, есть такое же наказание как и у тех, кто рисует:
слова, которые так хорошо звучат в голове, на бумаге выглядят отвратительно.